Полковник Жмуров: "Факт того, что наступления ВСУ нет, свидетельствует о нашей готовности"

Вероятность немедленного и эффективного ответного удара удерживает ВСУ и националистические батальоны от попыток обстрелов и наступательных операций на Луганск. Об этом в эксклюзивном интервью ЛИЦ рассказал начальник артиллерии корпуса Народной милиции ЛНР полковник Евгений Жмуров.

- Откуда вы родом, чем занимались до войны?

- Родился в Дружковке, жил в Свердловске Луганской области. Отслужил срочную в Национальной гвардии Украины в 1995-96 годах, службу проходил в Донецке. Вернувшись, работал в шахте – с самого начала прошел по всем основным профессиям от "гроза" (ГРОЗ, горнорабочий очистного забоя – примечание ЛИЦ) и проходчика дошёл до бригадира. Работал на шахте "Должанская-капитальная".

- Как для вас началась война?

- Когда в стране случился вооруженный государственный переворот я участвовал в протестном движении. В частности у нас анкетирование показало, что 98% людей выступало за то, чтобы не признавать новую власть в Киеве. Приезжал и в Луганск, но в основном работал в Свердловске – занимались своим регионом. Когда ВСУ перешли в наступление, всё стало понятно. Пришлось формировать воинские подразделения. Я формировал в Ровеньках батальон, он потом вырос в два батальона – "Второй казачий" и "батальон имени Георгия Победоносца".

- Какой у вас был позывной?

- В тот период я действовал под позывным "Бизон".

- В каких боевых действиях участвовали ваши подразделения?

- Летом 2014 помимо Ровенек обороняли Луганск. Провели успешную операцию по организации котла в районе Зеленополья и выхода к российской границе. Официально я был заместителем командира батальона, занимался формированием батальонов в Ровеньках, Антраците, Красном Луче, Свердловске. Помимо этого мы участвовали в обороне Луганска в районе Георгиевки. В районе Волнухино сдерживали противника около месяца, а в конце августа выбили их и оттуда. Параллельно выбили противника из Лутугино, Стаханова, Алчевска. Затем освободили Зимогорье, Славяносербск и ещё около 10 посёлков. В ходе этих боев получил ранение. В октябре-ноябре прошло формирование армейского корпуса, меня назначили командиром 4-й бригады. В январе 2015 года бригада непосредственно участвовали во всех операциях Дебальцевского котла.

- Превратилось ли на сегодня ополчение в армию?

- В целом конечно, превратилось. Если по началу люди в ходе боя бегали, знакомились, говорили, кто кого из себя представляет, то сейчас сформированы армейские подразделения со своей структурой, категориями, специальностями. Люди каждый в своей специальности совершенствуются, тренируются.

- И насколько профессионально они подготовлены и обучены?

- Везде по-разному, но в любом случае уже никак не сравнить с 2014 годом.

- Участники боевых действий 2014-2015 годов являются костяком, ядром, вокруг которого формируются?

- Безусловно, являются. Без них структуры не получится. Никто не поймёт, если к руководству придут люди не участвующие в 2014 году в событиях. Где тогда были эти кадровые, профессиональные военные и т.д., и т.п. Мы тогда с трудом бегали, искали специалистов в той же артиллерии, механиков, танкистов, чтобы они научили ребят чему-то. Мы долго не понимали куда пропали наши, так сказать, трудовые резервы.

- А сегодня насколько мы готовы?

- Факт того, что до сих пор наступления ВСУ здесь нет, уже свидетельствует о результатах нашей готовности. У них хорошо работает разведка, они прекрасно осведомлены. Если бы они знали, что могут свободно сюда зайти, они давно бы это сделали. Они даже не пытаются наступать – это показатель.

- Тем не менее, в сводках Народной милиции все время говорится об увеличении обстрелов и прибытии всё новых и новых подразделений украинских силовиков. Те же наёмники постоянно идут на усиление ВСУ.

- Я на это смотрю иронично. Раз привозят арабов или ещё кого, значит, не хватает своих, а это уже радует. С той стороны народ прекрасно понимает, что здесь такие же люди как и они, и воевать друг с другом уже хватит.

- Да, но при этом НАТОвские инстуркторы обучат их методам ведения современной войны.

Обучить – это полбеды. Захотят эти люди потом сюда идти, вот в чём вопрос. А наёмников много никогда не будет. И мёртвому наёмнику деньги не нужны. Обучить в лагере – это одно, а идти в лобовую атаку - совсем другое. Ведь они сюда приехали не умирать.

- Как вы оцениваете подготовленность ВСУ в плане материально-технического обеспечения и оснащения?

- Техника и её количество не основные факторы, влияющие на исход боя. Влияет на исход боя моральный настрой людей. Мы изначально бегали с охотничьими ружьями, с пневматическими пистолетами и кидались на их бронированные колонны. Взять тот же бой под Роскошным, когда шла механизированная усиленная группа из 150 бронированных машин, с тучей людей явно настроенных недружелюбно. При всём этом их смогли остановить 44 человека плюс комендатура, которая нам всячески помогала. О чём можно говорить, если 44 человека заставили развернуться бронированную колонну? Это о чем-то говорит.

- Но в целом, каков уровень оснащенности противника?

- Уровень хороший, только вопрос кто ей будет пользоваться. Захотят они ею пользоваться, или нет. Техника у них есть, её немало. Плюс ко всему привозят американскую, или ещё какую-то. Звучит красиво, а материальная база где, ремонтная база где, где специалисты по ремонту всего этого? Ну, привезли свои "Хаммеры", поработали, покатались месяц. Они сломались, где специалист, который сможет их отремонтировать?

- А как вы можете прокомментировать моральный дух противника?

- Пьют они там от безделья. А кто их будет гонять? Они уже вошли во вкус этого противостояния. Они получают хорошую зарплату. У них увеличено количество военнослужащих. Они прекрасно понимают, что если здесь вдруг в один момент нас не станет, про них опять забудут, это во-первых, а, во-вторых, начнут сокращать до прежнего, никому не нужного количества. Вернут им минимальную зарплату в 4-5 раз меньше нынешней. У них сейчас желания особого сюда идти нет.

- Какова на той стороне сейчас ситуация с террором по отношению к мирному населению?

- Чуть-чуть уменьшился. С одной стороны из-за того, что сферы влияния по зонам ответственности между собой распределены между различными подразделениями ВСУ и нацбатами. Второе, командный состав больше сейчас "оттягивается" в городах, пытается влезть в политику, понимая, что в один прекрасный момент армия никому не будет нужна. Пока возможность и ресурс есть, пытаются влезть в политику ближе к столице. На передовой в основном присутствуют сержанты, прапорщики, максимум младшие лейтенанты. Поэтому такой насыщенности, как раньше – половина области военных – сейчас нет. Передовая есть, какие-то гарнизончики есть. А все остальные либо "шарятся", либо занимаются своими интересами.

- Насколько, на ваш взгляд, возможен очередной переворот-"майдан", смена киевского режима?

- Им больше нужен очередной переворот в Киеве, чем война здесь. Все портфели в Киеве, вся власть и деньги там. Воевать здесь бессмыслица. Сейчас каждый из них пытается использовать свой ресурс и приблизиться к власти. Может быть, они объединяться и попытаются перевернуть всё заново в Киеве, чтобы попробовать реализовать себя там. Толку, что они становились здесь героями. Делёжка ведь вся в Киеве.

- А о чём думают Грицько, Сашко и Мыкола из всех этих Сумм, Житомиров и Тернополей, приехавшие сюда воевать?

- О том, что зарплата в 9 тысяч гривен не так уж и плоха. Лишь бы не стреляли.

- Да, но ведь на передовой стреляют каждый день.

- Обстрелы не по всей линии фронта. Поэтому повезёт – не повезёт. Они надеются на лучшее, что обстрел будет в каком-либо другом месте и его не зацепит. Он же сидит спокойно, никого не трогает, как он считает. А дома работы нет и дети голодные.

- Тем не менее, люди боятся возобновления артобстрелов Луганска. Скажите, сколько времени потребуется на наш артиллерийский ответ в случае их артудара?

- Некорректный вопрос: такие данные составляют военную тайну. Скажу так – наш ответ будет соответствующим обстоятельствам и максимально быстрым. Пока к нам не прилетает, это само по себе свидетельствует о нашей готовности и эффективности возможного ответа.

- Говорят, что многие воевавшие в 2014-2015 годах сейчас уходят из армии? Действительно ли есть такая тенденция?

- Я бы не сказал, что положение массовое. Многие просто устали. Многие шли воевать и сейчас, как говорится, не хотят "стоять на тумбочке" – это понятный факт. Но даже если и уходят, то в любой момент, имея навык и подготовку, смогут и, главное, готовы вернуться и встать в строй. В целом же то, что человек хочет быть строителем, а не военным – это нормально. Я сам с удовольствием строил бы какой-нибудь дом, вместо того, чтобы стрелять.

- Каким вам видятся варианты дальнейших событий?

- Их несколько. Первый вариант: активизация боевых действий, то есть военный вариант исхода. Закончится всё это жертвами и с нашей стороны и с их. Ничего хорошего в этом нет. Мы готовы встретить и остановить, и до границ своих сможем дойти. Однако при этом погибнет много людей. Вариант не очень хороший и не оптимистичный.

Второй вариант: в таком состоянии так и заморозится и будет висеть годами, как в Приднестровье, Абхазии. Остаётся надеяться, что украинский народ одумается и примет какое-то решение со своей стороны.

Поэтому, третий вариант вижу в том, что с той стороны народ одумается и сам наведёт у себя порядок, потребует ответа у тех людей, которые им много наобещали, но сделали всё наоборот. Ни пенсий, ни льгот, ни заводов, ни пароходов. Не смогут же они вечно терпеть ту нищету и разруху, в которую повергли страну вожди "майдана". Это ж не мы их заводы остановили.

- Как-то не очень оптимистично…

- Наш оптимизм базируется на уверенности в собственных силах. Еще раз повторю: если бы они могли наступать, то давно бы это сделали. Но они даже не пытаются.