Иеромонах Алексий Миронюк: "Мы вооружились тем, что у нас было – молитвой"

Об иерейском служении, жизни и выживании на оккупированных украинскими боевиками территориях севера Луганщины в интервью ЛуганскИнформЦентру рассказывает клирик Северодонецкой епархии иеромонах Алексий Миронюк.

ЗАКАРПАТЬЕ – ЛУГАНЩИНА

- Вы родились и стали монахом в русинском краю, в Закарпатье, а служите все эти годы на Луганщине. Как так получилось? Чем стал для вас наш край?

- Однажды я, будучи уже послушником в закарпатском монастыре, прочитал у Антония Великого: "Не живи там, где грешил". Можно сказать, что после прочтения и закралась мысль уехать подальше. Позже, в сане иеродиакона побывал в Донбассе, где познакомился со схиархимандритом Кириллом, впоследствии ставшим моим духовным отцом, из-за которого я и принял решение остаться тут. А вообще все вместе взятое можно назвать одним словом - промысел Божий.

- Сколько и каких приходов было у вас в окормлении, сколько прихожан?

- Поначалу был направлен на служение в село Золотаревка. Храма там исторически никогда не было, поэтому пришлось начинать с нуля. Со временем стали появляться люди, готовые вместе подвизаться, и с благословения Владыки мною были пострижены кто в иночество, а кто в монашество (в православии существует три чина и обряда пострижения: в рясофор, в мантию и в схиму). Так при храме образовалась монашеская община.

Как-то жители соседнего села Шипиловка пожаловались на отсутствие храма, просили посодействовать. Обратился к Владыке, ответ был кратким: "Бери на себя, а там видно будет".

Из поселка городского типа Белогоровка настоятеля перевели на должность благочинного, приход окормлять благословили мне. Позже открыли храм в больнице и еще в одном селе. Таким образом стал настоятелем на пять приходов и духовником нашей монашеской общины численностью в разное время от четырех до двенадцати человек.

ВООРУЖИВШИСЬ МОЛИТВОЙ

- Как вы встретили начало войны и как "московскому попу" жилось и служилось на оккупированных территориях?

- 2014 год стал большим испытанием для людей. Никто не мог поверить, что в наши края пришла война. У многих внимание было приковано к новостям о событиях в Славянске, так как оттуда начались боестолкновение ополченцев с ВСУ. После появления блокпостов на всех перекрестках со стороны украинских военных возросло негативное отношение к нам, священникам Московского патриархата. И не только негативное, но и агрессивно-враждебное.

Мы вооружились тем оружием, что у нас было - молитвой. Всей общиной и прихожанами обошли крестным ходом село, вечерами читали молитвы по соглашению о мире. Кто мог наложили на себя строгий пост. Также провели собрание с односельчанами, подготовили убежище и вывезли всех желающих в безопасное место.

Когда украинские войска стали обстреливать наше село, мы вынуждены были сидеть в доме, а не в подвале или в бомбоубежище, так как на то время нас было более 15 человек. Монахи, родители, гости из Киева и дочь одной из монахинь со своим другом. Мои родители и две матушки передвигались с помощью ходунков и спуститься в подвал не смогли бы. Слава Богу, за все время обстрела в селе никто не погиб.

В целом, начиная с 2014 года, отношения украинских военных к нам, священникам Московского патриархата, было, мягко говоря, недоброжелательным, особенно со стороны националистических батальонов. Также особое недоверие к нам было и на блокпостах. Но в основном со стороны военных с Западной Украины. Позже все более-менее наладилось: они меньше проявляли агрессию, меньше проверяли, многие военные брали благословение, просили помолиться и сами нередко приходили в храм. Однако то тут, то там все же появлялись те, кто задавали вопросы: "Якого ви патріархату?" Несмотря на все, всегда отвечал одинаково: "Московского!".

ВЫНУЖДЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ

- Что изменилось с началом СВО? Усилилось ли давление на вас и как именно?

- На начало 2022 года многих из нашей общины уже не было в живых: умерли мои родители и три матушки, но тем не менее нас было 12 человек. Пробовали укрываться и в бомбоубежище, однако впоследствии решили оставаться в селе, а во время обстрелов укрываться в погребе.

- Случались ли потери?

- К сожалению, в этот год было очень много погибших, в том числе оказалась раненной дочь монахини Елисаветы. Опасность не дожить до следующего дня была очень велика. Я осознавал, что рано или поздно придётся эвакуироваться, а места в машине мало, поэтому при любом удобном случае отправлял матушек с волонтерами по их желанию, кто куда хотел. В настоящий момент только одна монахиня осталась в Лисичанске, остальные кто в Калуге, кто в Почаеве, одна в Черниговском монастыре, одна в Днепре, послушник - двоюродный брат - в Закарпатье. Со мной осталась только сестра.

ОБИТЕЛЬ ПОД ГОСПИТАЛЬ

- Как получилось, что военные захватили храм?

- В 2022 году, когда фронт стал приближаться к нашему селу, полевые госпитали украинской армии тоже стали смещаться в тыл. В один из дней прибежала монахиня с плохой новостью: в нашей обители решили поселиться военные, спрашивают настоятеля. Когда я пришел, выяснилось, что обитель военным нужна под госпиталь, на мои возмущения один из них грозно ответил: "Это не просьба, а констатация факта!".

Также зазвучали очередные вопросы, мол, какого патриархата, кого ждете и прочие. Однако врач отвел меня в сторону и сказал утешительные слова: "Батюшка, я сам верующий, и лучше, если в вашем храме будет госпиталь, иначе просто придут обычные военные и осквернят не только место, но и храм". Он пообещал, что они закроют храм и будут использовать только помещения, в том числе библиотеку и трапезную. Однако после случившегося, служить в храме я уже не смог.

- Как и почему вам пришлось скрываться?

- Когда уезжали из села, мы искренне верили, что через недельку-другую вернемся. Однако прошло более года, а в село зайти до сих пор нельзя. Было огромное желание пробраться в храм, чтобы по возможности забрать то, что уцелело.

На сегодняшний день все пять приходов разрушены, многие из них восстановлению не подлежат.

Владыка назначил меня на служение в Белокуракинское благочиние, я там настоятель трех приходов. Со мной проживает сестра: помогает и по хозяйству, и в трапезной. Также поет на клиросе Александр, наш односельчанин. Он был контужен и оказался, как и все мы, без жилья. Пока своего дома нет, как нет возможности собрать всю общину. Знаю, верю и надеюсь, что Господь устроит так, как надо, и в свое время.

ОБРАЩЕНИЕ К ЖИВОМУ БОГУ

- Как вы оцениваете роль христианина-мирянина на войне? Что и как он должен делать, как оценивать и воспринимать происходящее вокруг него?

- Любая война - это следствие греха. Человек должен удерживаться от соблазна искать виноватых, это время для познания своей неправильной жизни и переоценки ценностей. Война показывает, что перед смертью все равны: есть у тебя деньги, власть или ты ничего не имеешь – все могут оказаться в одной братской могиле.

- Многие святые и подвижники говорили, что в дни испытаний небо становится ближе, а молитва особо сильной и проникновенной? Так ли это на самом деле? Закаляет ли война верующего?

- Во время обстрела как никогда понимаешь, что вся твоя жизнь во власти Бога. Для военных знаменитая пословица - "В окопах нет атеистов" - как никогда актуальна.

Молятся все до единого, молитва становится по-настоящему молитвой, обращением к живому Богу, а не просто прочитыванием положенных текстов из молитвослова. Бог как никогда близок, многие рассказывают о видениях святых и ангелов. Чудеса сыплются как из рога изобилия. Однако после, когда люди находятся в относительной безопасности, когда проходит опасность, проходит и горячая молитва. И вспоминается старая русская пословица: "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится".