Участник Дебальцевской операции Игорь Господарев: "Единым фронтом мы выиграли эту битву"

В дни седьмой годовщины окончания Чернухино-Дебальцевской операции своими воспоминаниями с ЛИЦ делится участник тех событий, офицер Народной милиции ЛНР Игорь Господарев.

ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ

Сам я коренной харьковчанин. До войны занимался частными перевозками. По городам Украины покатался и много где побывал, но всегда возвращался в Харьков – очень люблю свой город.

И был я в то время абсолютно аполитичным. Когда начинался "майдан" (в 2013 году), думал, что это будет что-то из разряда а-ля (экс-президент Украины Виктор) Ющенко ("оранжевого майдана" и выборов президента Украины в 2004-2005 годах): покричали, поскакали, спокойно и тихо поменяли власть на такое же, традиционно непотопляемое. Однако в феврале 2014-го, когда в Харькове случился захват областной администрации, меня это заинтересовало, я приехал на место и посмотрел своими глазами на происходящее. Пообщавшись со знакомыми, стал принимать уже активное участие в событиях.

ВЕСНА 2014

В мае 2014 года, когда начались обстрелы мирных городов, я хотел поехать в Славянск, но на тот момент события в Харькове еще бурлили, была надежда, что город поднимется вслед за Донбассом, и мы вместе, одним фронтом, сметем эту хунту.

Сам я срочную службу не проходил, так как моя мать инвалид детства, и я, как единственный кормилец, получил "белый билет". Однако мой дед – кадровый военный, прошедший всю Великую Отечественную войну, служивший потом начальником харьковского гарнизона, поэтому уже с семи лет я был хорошо знаком с оружием: занимался охотой, стендовой стрельбой.

Когда начинались действия в Славянске, мы возили туда гуманитарную помощь, назад вывозили людей. Помогали с гражданской позиции, без непосредственного участия в боевых действиях.

ХАРЬКОВСКАЯ ЗАЧИСТКА

К июню 2014-го в Харькове все протесты заглушили напрочь и в городе вдруг стали массово пропадать люди, участвовавшие ранее в антимайдане. Начались преследования, зашли нацбатальоны, патрулировавшие город. Тогда же был создан полк "Слабожанщина". Некоторые мои знакомые попали под зачистку.

И я начал искать выходы, чтобы попасть сюда, в Донбасс. Напрямую я приехать не мог, ведь у меня здесь не было ни родственников, ни друзей, то есть даже формальный повод пересечения границы между Украиной и Донбассом отсутствовал. Поэтому через знакомых я выехал в Крым и уже там присоединился к формировавшейся группе харьковчан, до этого воевавших в Донецком аэропорту.

Несколько месяцев мы прослужили в ополчении в Донецке. В августе мы с группой приехали в Луганск. И вот с сентября 2014 года я нахожусь на службе в Народной милиции ЛНР.

ПОСЕЛОК ОКТЯБРЬСКИЙ

На момент начала Дебальцевской операции я служил в мотострелковом батальоне. Базировались в Красном Луче. И с началом Дебальцевской операции выдвинулись в зону боевых действий: Анновка, Санжаровка.

Мы заходили в Дебальцево со стороны поселка Октябрьский. На тот момент нам принадлежала только половина этого населенного пункта.

И вот мы вошли, заняли один из разрушенных домов. Первым делом пошли проверять подвал, ведь постоянно работала артиллерия, и нужно было куда-то прятаться. Осмотрели маленький подвальчик, подумали, мол, нас-то всего четверо, как-нибудь устроимся.

Спустя несколько дней, когда на получение боевой задачи к комбату пришли командиры подразделений и начался артобстрел, вдруг оказалось, что в подвальчике, где ранее вчетвером не развернуться, вполне комфортно поместилось девять человек. При этом они еще умудряются курить, эмоционально размахивать руками в процессе общения и вообще прекрасно себя чувствовать.

ПОД ОБСТРЕЛАМИ

Поселок молотили основательно: из артиллерии и с тяжелой техники. Часть жителей уехала, но оставались бабушки, дедушки – пожилые люди, у которых не было ни материальной, ни физической возможности на переезд. И все эти местные жители помогали именно нам. Был только один дом, семья которого в момент захвата поселка вооруженным силами Украины перешла на их сторону, и потом вместе ВСУ они из того дома и ушли. Надо отметить: остальные жители по ним не горевали.

Доходило до того, что ВСУ даже расстреливали людей, особенно молодых парней и мужчин. Ни за что расстреливали. Превентивно. Лично знал одну женщину, у которой вот так расстреляли сына. Парень не был ни "сепаратистом", ни ополченцем, он просто жил спокойной жизнью с матерью. Однако украинские каратели решили, что он в принципе может стать "сепаратистом", и просто его расстреляли – на всякий случай.

Также ВСУ заметно отличились в плане мародерства и пьянок. Это тоже объясняет, почему люди были за нас. Они помогали нам, чем могли, так как мы заходили под обстрелами, то есть возможности с собой взять или подвозить воду и еду у нас не было. Три дня мы ели сало с малиновым вареньем и с солениями – то, что нам передавали местные жители.

Мы до сих пор каждый год ездим в Октябрьский. Нас помнят и с радостью принимают. Там дедушка есть, ему сейчас 95 лет, то есть он уже в те дни был весьма пожилой, но даже он выходил и предлагал нам свою помощь.

УГОВОРИЛИ СДАТЬСЯ

Поселок Октябрьский – узловая точка, куда мы заходили в Дебальцево через депо. И там было несколько боевых точек ВСУ, не дававших нашим войскам пройти дальше. То есть, когда мы зачистили одну и вторую высоту, то лишь тогда пошло уже движение через депо в сам в город.

Как это все получилось… Перед началом боев у ВСУ был создан укрепрайон: три господствующие высоты, танк, заезжавший в укрытия и тоннели, то есть у нас не было никакой возможности подобраться к нему.

Однако мы успешно атаковали один блокпост, высоту, так называемую "шлачку" (известна как "шлаковая гора"), там мы забрали рацию ВСУ. Затем вышли по ней на связь с командиром их подразделения, и через несколько дней разговоров у нас получилось "развести" (смеется) его на сдачу. Просто его напугали.

Переговоры с украинским командиром вел командир нашего батальона. И уже это определение напугало противника, так как "батальон", сам по себе, предполагает около пятисот человек личного состава. Как потом показал захват, у них было сто четырнадцать бойцов. Но "вэсэушник" не знал, что нас на самом деле было всего 32 человека: наш батальон, приданные силы и комендатура.

Поэтому, когда они сдались, нам пришлось хитро вести их не прямо по нашим позициям, а поворотами и обходными путями, чтобы противник не понял истинное количество личного состава нашего так называемого батальона. Если бы поняли, то они даже без оружия могли броситься в драку, и тогда возникли бы проблемы.

В результате такой хитрости противник не просто сдался в плен, но оставил полностью все свое вооружение и технику, а главное – нам открылась дорога на Дебальцево.

Интересный момент: сдавшийся лейтенант, как выяснилось, в четвертый раз попадал в наш плен. И потом опять возвращался на службу. Говорит это, как мне кажется, о двух вещах: грош цена им как воякам, и, во-вторых, это свидетельство полной беспринципности украинских военных. Точно как в том анекдоте: "Пишіть, мама одразу у полон" (смеется).

ЗНАЧЕНИЕ ДЕБАЛЬЦЕВО

На момент Дебальцевской операции я был сержантом. Против нас стояла кадровая украинская армия, спецслужбы, мотивированные нацбаты и прочие силовики, натасканные иностранными инструкторами и НАТОвскими военными экспертами.

Но мы поняли, что способны гнать противника с нашей земли. До этого были крупные сражения летом, осенью были уже только локальные стычки, в которых где-то побеждали мы, где-то они. Но после того, как, выступив единым фронтом с ДНР, мы смогли профессионально вести сражение и выиграть всю Дебальцевскую битву, был невероятный подъем.

Лично для меня это одни из самых ярких событий войны – это дни и недели Дебальцевской операции. Они показали мне, что я что-то могу в этой жизни. После гибели товарищей и в целом после Дебальцево произошло переосмысление смысла и жизненных ценностей. Я стал другим.

***

Подразделения Народной милиции ЛНР и Минобороны ДНР 23 января 2015 года начали активные действия по ликвидации Дебальцевского плацдарма, занятого киевскими силовиками. 18 февраля власти ДНР объявили об освобождении Дебальцево от украинских карателей. *к15*к3*б