Журналист Юрий Юров: "Первый номер блокадного боевого листка мы напечатали на принтерах 9 августа" (ФОТО)

О боевом листке, ставшим летом 2014 года для осажденного Луганска единственным средством массовой информации, в пятилетний юбилей выпуска первого номера ЛИЦ рассказывает руководитель проекта, известный луганский общественный деятель, журналист, главный редактор газеты "XXI век" Юрий Юров.

ЖЕСТКАЯ АНТИМАЙДАННАЯ ПОЗИЦИЯ

Газета "XXI век" всегда славилась настоящим плюрализмом. И к "студенческому" майдану мы нейтрально отнеслись. Однако потом, после 30 ноября, когда был спровоцирован разгон и начался радикальный майдан, то сразу стало понятно, к чему все идет - явная попытка фашистского переворота. Мы заняли жесткую антимайданную позицию.

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ГАЗЕТА

Когда в Одессе фашисты сожгли заживо людей, мы поняли, что для нас началась война. Формализовались наши отношения с руководством Республики, ведь на первых шагах было не до того. В конце июня нас собрал (первый глава ЛНР Валерий) Болотов. Редакторов тогда еще было много, тогда выходили и другие областные газеты, у нас до войны было более двухсот зарегистрированных изданий и более 20 областных газет. Болотов поставил достаточно жесткие условия, но вполне логичные в условиях военного времени. Из собравшихся редакторов только "XXI век" согласился работать на Республику.

В таком режиме мы проработали июль – мы выходили нормальной газетой три раза в неделю, причем один выпуск был бесплатным, мы заносили его в "избушку" (здание управления СБУ в Луганской области – все примечания ЛИЦ) и в Дом правительства. Как сейчас помню, шла война, наши отважные женщины-депутаты Нелли Акоповна (Задирака), Ольга Анатольевна (Кобцева) давали летом еще газеты на Лисичанск.

БЛОКАДНЫЕ ДНИ

Во всем привычном режиме работы поставило точку отключение света и начало блокады Луганска, это двадцатые числа июля.

На момент отключения для меня стал такой вопрос: смысл моего существования в целом, как человека, как журналиста, как гражданина. Детей моих здесь не было, я их отправил в эвакуацию. И женскую часть коллектива, чуть ли не насильно, выгнал из редакции.

На момент блэкаута нас оставалось трое: я, верстальщик Саша Бальвас и водитель Сергей Беленко. Однако на территории ЛНР не осталось ни одной работающей типографии.

БОЕВОЙ ЛИСТОК

Помогло руководство Республики, подсказало идею. Даже помню, кто именно: Сергей Литвин, тогда вице-премьер, Царствие ему Небесного. Он от имени главы Республики сказал, что в Доме правительства, в подвалах есть большие запасы офисной бумаги.

И через день-два вышел первый так называемый боевой листок, это, как сейчас помню, было 9 августа. Его мы напечатали на своих офисных принтерах. Отпечатав один выпуск боевого листка, обыкновенный офисный принтер умирает.

Первые два-три номера выходили тиражом в три-четыре тысячи экземпляров и раздавались бесплатно. Потом доходило до 12-20 тысячи.

СТРАШНЫЕ ВЕЧЕРА

Началось самое страшное время блокады. С пяти-шести утра до трех дня я был занят работой и это был смысл жизни – я горел, несмотря на войну. Мы все время шутили, и если бы мы друг друга не поддерживали, то просто не пережили бы всего этого. Но вот когда я оставался один в редакции, наступало самое страшное время – артобстрелы активизировались вечером.

Кошмарные вечера августа. Возле меня стояли портреты моих детей, которых, я был уверен, что уже не увижу никогда. Никогда не забыть эту скупую мужскую слезу, рюмку коньяка, без него нельзя было уснуть, и все, – ночь, бомбежка, прилеты-отлеты. Упало, я прислушался – к нам. Бахнуло – от нас. Понятное дело, просыпался, а потом засыпал.

Еще страшно было мне, когда слышал автоматный, контактный бой. Тогда я сразу выскакивал из редакции. Когда идет артобстрел, то нужно прятаться, но когда слышал, что где-то автоматы-пулеметы стреляют, я выходил на центр двора - нужно было оценить, с какой стороны идет бой и насколько близко. Не страшно было под бомбой умереть, страшно было в плен попасть. Я с собой носил травматический пистолет – совершенно бесполезная на войне вещь, но для самоликвидации сгодится.

В ПОИСКАХ РИЗОГРАФА

Печатали в формате А4. Когда мы убили свои офисные принтеры, Володя Иногородский показал технику, которая стояла в Доме правительства. И вот Иногородский нашел два больших принтера, более мощных. Но и их мы убили за неделю. Потом нам стали сами луганчане приносить свои принтеры. Я их спрашивал: "Вы понимаете, что мы их вам не вернем?" Они мне: "Печатайте, потому что люди так нуждаются в информации".

Следом со сгоревшего позже "Эпицентра" забрали несколько принтеров. Но проблема окончательно решилась только недели через две, когда нам привезли два ризографа, а ведь ризограф – это уже совсем другая техника. Это оборудование дали две разных фирмы, и мы им эти ризографы потом вернули с большими запасами краски, пленки - частично компенсировав неудобства.

РЕЖИМ РАБОТЫ

Рабочий день начинался в четыре-пять часов утра. Тогда я жил в редакции, ведь надо было еще и охранять офис, хотя бы условно. Встаю в пять утра, разные люди стучат в окно, мол, давай газеты, а там уже человек 50 стоит. Так до семи часов я раздавал, а после ехал в Дом правительства. Там каждое утро без выходных было аппаратное совещание. Я приезжал чуть раньше, где-то без 15-20 минут заходил к главе и брал какой-то эксклюзив – хоть небольшой комментарий в несколько слов по самым животрепещущим событиям. После этого в восемь часов общее совещание, если оно заканчивалось чуть раньше, то успевал добежать до городской администрации, там совещание было у Манолиса Васильевича (Пилавова), там брал свежие городские новости. Блокнот, ручка и никаких диктофонов.

КРАСНАЯ "КОПЕЙКА"

У нас была машина, героическая красная "копеечка" (ВАЗ-2101 "Жигули"), очень жалею, что хозяин ее продал. Я бы эту машину в музей поставил, она столько раз спасала нам жизнь. Когда шел обстрел, когда ложились мины рядом, можно было бросить руль, не давить на педали, было страшно, но она сама летела, развивала скорость до 140 км/ч. А потом после войны оказалось, что она больше 60 вообще не ездит.

Просто чудеса происходили. В тот день, когда отрезали Новосветловку, мы должны были ехать в Краснодон. И вдруг машина просто не завелась. Спасла. А на следующий день завелась вполоборота.

Еще была проблема с бензином. То мы брали его у спекулянтов по космическим ценам. Один или два раза нам по канистре дало правительство, а один раз мы сами за ним ездили, в общем, бензин был дефицитом.

ТЕЛЕФОННЫЕ ЭПОПЕИ

На Востоке, если ехать в район "Эпицентра", на самую окраину, то пробивался сигнал из Станицы. Десятки, а порой даже сотни людей собирались по вечерам, чтобы связаться с родными. Мерзавцам украинской армии было видно со стороны Вергунки, что там скопление мирных людей, и зачастую они стреляли именно туда. Именно так, кстати, сгорел "Эпицентр". Можно сказать, что мои ребята, Саша и Серега спасли и меня, и себя. Начали в тот раз уже мины ложиться, а я не договорил по телефону. Они меня тянут, еле заставили сесть в машину, мы отъехали, и через несколько минут прилетело в "Эпицентр".

ГОРОД-ГЕРОЙ

В те дни весь Луганск был городом-героем, а народ наш героическим. Может быть, кому-то это режет слух, но те дни мы вспоминаем с теплотой: в блокаде было такое дружественное, братское отношение человека к человеку, такую взаимоподдержку сегодня представить сложно. Мальчишки обвешивались баклажками так, что еле могли оторваться, тащили каждый день на девятый этаж воду старичкам. Наши распространители каждый день пешком приходили в Дом правительства с южных кварталов, Камброда, ВВАУШа, где каждое утро выстраивалась очередь по тысяче человек. Они стояли, брали пакеты боевых листков и несли в разные концы города. Весь Юг, Камброд, ВВАУШ – все это было на волонтерах.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Какой-то процент информации составляли фронтовые байки, я бы даже так сказал, а не сводки, потому что полноценных сводок, как таковых, не было. Я скажу страшную вещь: думаю, что руководство Республики в тот момент просто не располагало точной информацией со всех фронтов. Шли бои в Лутугино, в Первомайске, бои за Красный Луч, за Саур-Могилу. Информация оттуда поступала такая фрагментарная, к Дому правительства приходили ребята из ополчения, все в крови, в пыли, и рассказывали, как люди бьются.

СВЯЗЬ С ВНЕШНИМ МИРОМ

В августе установили оборудование на самый верх Дома правительства, и у меня появился вай-фай роутер. Чуть позже приехали военкоры "Лайф ньюс", у них была спутниковая связь, и мы стали выходить на очень короткие сеансы связи с внешним миром. Тогда я скачивал, что происходит в ДНР, что происходит на фронтах и очень быстро передавал информацию моим коллегам, девчатам, которые вели наш сайт, находясь в эвакуации. Сайт газеты работал все эти месяцы.

НАПИСАТЬ И РАСПЕЧАТАТЬ

Часов в 11 мне нужно было сесть за компьютер, писал только я. И вот стоит задача: все быстренько написать, Бальвасу все сверстать, чтобы в 12 часов начать печатать на ризографах. Снимали рубашки, снимали майки, в то лето было очень жарко, а кондиционеры не работали. Чтобы напечатать тираж у нас уходило несколько часов. В три-четыре часа этот тираж мы развозили. На этом наш рабочий день заканчивался.

ТВОРЧЕСКИЙ ПОДЪЕМ

Для меня этот период стал временем наибольшего подъема и патриотического творчества. С одной стороны, вокруг смерть, вокруг кровь, столько трупов, сколько я увидел за месяцы блокады, я за всю жизнь не видел. То где-то мина, то где-то кого-то разорвало, мы же выезжали сразу.

Все это были страдания, но та работа, проделанная коллективом, приносила и до сих пор приносит такое моральное удовлетворение – мы реально делали жизненно важное дело. Скажу, что информация была нужна не меньше хлеба и воды. Бывало такое: наша красненькая "копеечка" подъезжает на Восточные кварталы, а там очередь стоит за хлебом. И вот вдруг все плавненько переходят к нам за информацией, за нашим боевым листком.

Каждый вечер, возле каждого подъезда многоэтажек все собирались вокруг казана с кулешом у костра и при свете фонарика, обязательно, читали наш боевой листок – это был неотъемлемый элемент каждого вечера.

ПОЛНАЯ ПОДШИВКА

Оригинальных экземпляров осталось немного, они странным образом исчезали, их у нас стаскивали. Однако они все есть в электронном виде, и мы периодически делаем новоделы. В Луганский краеведческий музей мы передали полную подшивку, все 45 экземпляров, выпущенные за полтора месяца блокады.