Журналистка Елена Блоха: "Для украинской власти газета — это террористическая организация!" (ФОТО)

О жизни, Русской весне, аресте, выживанию в застенках СБУ, обмене и представленной в Луганске на днях автобиографической книге "90 дней в плену" ЛИЦ рассказывает донецкая журналистка Елена Блоха.

ВТОРАЯ РОДИНА

Я родилась 11 мая 1969 года в Кузбассе. Как рассказывала моя мама, она надеялась, что моё рождение совпадет с какой-либо праздничной датой, даже не догадываясь, что ровно через 45 лет 11 мая станет главным государственным праздником в ДНР – Днем Республики. В раннем детском возрасте я с родителями переехала в Западный Донбасс. В 2006 году меня пригласили на работу в Донецк в газету "Салон Дона и Баса". В 2010 году стала главным редактором "Муниципальной газеты", учредителем которой был Донецкий городской совет. Сейчас продолжаю работать в информационной сфере в общественном движении "Донецкая Республика".

ПРОФЕССИЯ ЖУРНАЛИСТ

Уникальность нашей профессии заключается в том, что мы ежедневно встречаемся и общаемся с массой людей. Вот и я за годы работы журналистом в Донецке познакомилась со многими людьми, начиная от дворников и заканчивая Ринатом Ахметовым.

Интересно, но у моих детей сложилось такое впечатление, что я в Донецке знаю всех, и все знают меня. Отчасти они правы. Кстати, во многом мне помогла и моя фамилия – Блоха, которая мне досталась от моего бывшего мужа. Такую фамилию все сразу запоминают и уже ни с кем не путают. И хотя многие мне говорили, что стоит вернуть свою девичью фамилию – Щёлокова, я сознательно не стала этого делать, потому что Блоха – это уже бренд в Донецке.

У меня сложились прекрасные отношения с Александром Лукьянченко, занимавшем на тот момент должность мэра города, да и со всем горисполкомом. Во время избирательных кампаний работала со всеми кандидатами в депутаты от Партии регионов. Также я была хорошо знакома и с руководителями коммунальных предприятий, и силовых подразделений.

И как же я была удивлена, уже оказавшись в плену, когда узнала, что подозрение в совершении преступления в отношении меня подписал Алексей Баганец, в свое время бывший прокурор Донецкой области и, конечно же, помнивший меня. Видимо, это своеобразная благодарность за мою хорошую журналистскую работу.

АРЕСТ ПОД МАНГУШЕМ

Арестовали меня 2 августа 2014 года. В те дни велись активные боевые действия, в том числе и на окраинах Донецка. Я тогда жила на Путиловке – это район недалеко от аэропорта, и я хорошо видела и слышала, как идут бои. По просьбе сотрудников "Муниципальной газеты" я согласовала с учредителем отпуск на две недели для всего коллектива, люди просили дать им возможность хоть ненадолго уехать от войны.

Мы с сыном тоже планировали провести две недели в Крыму, поэтому и отправилась туда на машине по привычной мариупольской дороге. На тот момент мы все еще не осознавали до конца, насколько опасно ехать через территорию, находящуюся под контролем Украины, тем более что еще в мае мы с сыном точно так же выезжали в Крым. Я и подумать не могла, что, оказывается, на тот момент в отношении меня уже было возбуждено уголовное дело, более того, я находилась в розыске. Так что до Крыма мы не доехали. На посту ГАИ возле Мангуша нашу машину остановили якобы для проверки документов и произвели захват.

МАРИУПОЛЬСКАЯ "БИБЛИОТЕКА"

Сразу после захвата нас повезли в мариупольский аэропорт, печально знаменитую "Библиотеку" (так украинские каратели называли эту импровизированную тюрьму – примечание ЛИЦ). Я, конечно, слышала о том, что там стоит батальон "Азов", но не представляла весь ужас, который там творился. Слава Богу, мы там оказались только транзитом, в ту же ночь нас направили в Киев через Запорожье, где мы пробыли около часа в подвале СБУ. Но и того времени, что мы с сыном пробыли в аэропорту, было достаточно, чтобы понять, что это был пыточный конвейер смерти.

Кстати, наш захват и отправку в аэропорт производил офицер СБУ, который в 2019 году дал обширное интервью для российских СМИ, признавшись, что он на самом деле всё это время был российским агентом. Это Василий Прозоров, в книге я его называю "бульдожья морда".

ОДИНОЧНАЯ КАМЕРА

После того, как нас привезли в Киев, сына допросили и отпустили, а меня поместили в следственный изолятор СБУ, расположенный в Аскольдовом переулке 3А. Там я провела в одиночной камере два месяца.

В своей книге я очень подробно описываю условия содержания там. Но если коротко, то отмечу, что этот изолятор предназначен для особо опасных государственных преступников. Это значит, что за подследственным в камере ведется постоянное круглосуточное видеонаблюдение, поэтому даже ночью не выключается свет. Извините, но даже в туалет приходилось ходить под наблюдением.

Особенно хочу отметить кровать, на которой пришлось спать, это так называемые "лыжи". На железный каркас приварены железные пластины. И всё бы ничего, но мне выдали матрас, на котором вата уже вся свалялась и куда-то исчезла, поэтому фактически лежать приходилось на железных пластинах, которые буквально впивались в тело. Из-за этого у меня всё тело было покрыто синяками…

Еще одна интересная деталь – в это же время в СИЗО СБУ находился генерал Пукач, которого обвиняли в убийстве (журналиста) Гонгадзе. Он сидел в камере, расположенной в начале коридора, а я – в конце коридора. То есть, в одной тюрьме находились человек, который убил журналиста, и журналист, который никогда не брал в руки оружия.

ОБВИНЕНИЕ В ЖУРНАЛИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

За три месяца следствия по статье 3-258 Ч.1 УК Украины (участие в террористической организации – примечание ЛИЦ) мне, по сути, предъявляли обвинение в моей журналистской деятельности. То есть, я была виновна в том, что не уехала из Донецка, продолжала работать и освещать в "Муниципальной газете" и на сайте то, что происходит в Донбассе, начиная от митингов и заканчивая обстрелами и боевыми действиями. Дело в том, что большинство донецких газет на тот момент перестали выходить, местные телеканалы тоже практически не работали. Поэтому наше издание было очень востребовано среди дончан. Наши журналисты выезжали на обстрелы, ходили на митинги, брали интервью у новых лидеров Донбасса. И вот это, по мнению украинской власти, оказывается, является опасным преступлением, а газета – террористической организацией!

Когда были суды по мере пресечения в отношении меня, то судьи отклоняли все варианты – внесение залога, взятие на поруки нардепами, мои положительные характеристики, то, что у меня несовершеннолетний ребёнок и прочее, лишь бы не отпускать под домашний арест.

ЛЮДСКИЕ СУДЬБЫ

Из-за того, что два месяца я была в полной изоляции, удалось встретиться с немногими и, в основном, во время выезда в суды, тогда была возможность пообщаться в автозаке с людьми, которых также вывозили из СИЗО. Но отмечу один важный момент: очень часто задерживали тогда, как, впрочем, и сейчас людей случайных, не причастных к сопротивлению в Донбассе. Достаточно было просто того, что человек поддерживал дружеские отношения с жителями Донецка, созванивался, просто сочувствовал нам. Только за это людей обвиняли в терроризме.

Уже находясь в Лукьяновском СИЗО, мне довелось общаться с подозреваемыми по другим уголовным статьям. Меня тогда поразило, что на Украине могут держать в тюрьме людей без вынесения приговора годами. Следствие может длиться от двух до пяти лет, более того, после этого может выясниться, что человек ни в чем не виновен.

ФОРМАТ "25 НА 25"

То, что меня повезут на обмен я, конечно, не знала до последнего момента, никто меня не предупреждал и не говорил об этом. Просто в один момент дежурная СИЗО заглянула в камеру и сказала, чтобы я собиралась на выход с вещами. Что интересно, накануне, оказывается, прошел суд без меня, в ходе которого генпрокуратура Украины вынесла постановление о прекращении уголовного дела за недостаточностью улик. Правда через месяц после того, как я уже оказалась дома в Донецке, уголовное дело было возобновлено.

Перед тем, как идти на обмен, меня так называемые волонтеры СБУ, в частности, Юрий Тандит, завезли в харьковское СБУ, в котором я провела еще два дня.

Сам обмен проходил в формате "25 на 25", и тоже все было непросто – в один момент все оказалось под угрозой срыва. Дело в том, что по уже сложившейся традиции украинская сторона везла не всех запрашиваемых на обмен нашей стороной, и поэтому омбудсмен ДНР Дарья Морозова обозначила жесткую позицию, чтобы были доставлены все. Тандит даже попросил меня, чтобы я позвонила в Донецк с просьбой довести обмен до конца. Но всё, слава Богу, тогда обошлось, и 1 ноября 2014 года я вернулась домой.

ИСПИСАТЬ ДЕВЯТЬ РУЧЕК

Находясь в плену, я каждый день записывала все, что со мной происходит. В камере нельзя было иметь часы, календарь, не говоря уже о каких-либо гаджетах, а вот бумагу и ручки проносить в передачу не возбранялось. Предполагалось, что подследственные могут написать заявление или письмо. Поэтому я попросила, чтобы мне принесли в передачу пачку бумаги и несколько ручек. За всё время написания рукописи я исписала девять ручек.

Оказавшись на свободе, я оформила рукопись в книгу, которую так и назвала - "90 дней в плену". И хотя текст был готов уже в апреле 2015 года, издать книгу из-за ряда причин, удалось только в январе 2020 года. Более того, издать книгу удалось благодаря личной помощи главы ДНР Дениса Пушилина, поэтому во время презентации, которая состоялась 14 января этого года в Донецке, первый экземпляр я подписала именно для Дениса Владимировича.

По сложившейся традиции, проводя брифинг в Луганске 5 марта, я подписала свою книгу для главы ЛНР Леонида Ивановича Пасечника.

Кстати, в электронном виде книгу можно найти на сайте современной военной литературы okopka.ru, где она была размещена еще в декабре 2018 года.

ПРЕКРАСНЫЙ ЛУГАНСК

Луганск понравился, прежде всего, своими хорошими, доброжелательными людьми, с которыми довелось встретиться в течение всего лишь одного дня. Приятно поразил высокий профессионализм моих коллег-журналистов. Замечательно было встретить среди них своих давних знакомых. Надеюсь, что это не последний мой визит в Луганск. Не хочу раскрывать все секреты, но в планах есть еще мероприятия в вашем городе. Какие? Об этом расскажу в следующий раз.