В третью годовщину артобстрела киевскими карателями 18 июля 2014 года восточных кварталов Луганска ЛИЦ публикует воспоминания очевидцев трагического события, унесшего жизни восьми человек. Рассказывает заведующий отделением травматологии 2-й городской больницы, заслуженный врач Украины, почётный гражданин Луганска Сергей Либстер.
Работать летом 2014 года приходилось в боевых условиях, было очень трудно, непривычно. Но все медики нашего отделения сработали просто великолепно – всё, что смогли, они сделали.
В один из дней был очень серьёзный обстрел, рядом с больницей ложились мины. Поступил приказ: всех больных и раненых опустить в подвал. Всех опустили, обстрел прекратился, подняли опять наверх. После этого снова начался обстрел и вновь поступает команда – в подвал. Но я вижу, что моя бригада просто не сможет вынести такой нагрузки, таскать туда-сюда раненых с заходом в операционную. И мы остались на месте. Я сказал, что отделение намоленное, сам остался вместе с ними в отделении. Господь Бог нас защитил.
А перед этим только прооперировали женщину, был отрыв бедра у неё тяжелейший, ранение конечно тяжеленное у неё было, и только переложили её в реанимацию. Я захожу в реанимацию её посмотреть, а на койке, на которой она должна быть, её нет. Я туда-сюда, смотрю, а она спряталась под кроватью. Представляете, это человек ещё был под наркозом. Так, видимо, психика была нарушена, что человек решил от обстрела спрятаться под кровать. Что тут сказать? Все мы ходим под Господом Богом, он нами руководит, всеми медиками. Вот смотрите: у нас в отделении во время активных военных действий было шесть клинических смертей в операционной, и каждый раз наши анестезиологи справились, полностью реанимировали раненых, и они остались живы. За всё время с 2000 года до войны мы сделали всего три ампутации: железнодорожная травма, ещё что-то. А здесь мы сделали больше 30 ампутаций, вернее, формирований культей, ведь конечности не привозили - это всё последствия обстрелов города, мы в основном лечили мирных жителей, процентов на 80.
А самая страшная история, для меня это было ужасно, когда в приёмное отделение отец привёз ребенка семи-восьми лет, когда обстреляли "Кохану", - половина черепа снесена, и оторвана нога. Вот я помощь оказываю, а мне врачу с сорокапятилетним стажем плохо, представляете? Мы оживили её, но она через два дня умерла, к сожалению.
Воспоминания чёрные, скорей бы всё это закончилось и никогда не повторялось. Славянам убивать славян – большой грех. Опять же нашими руками руководил Господь Бог, я от этих слов не отступлю.
Женщина поступила с травмой – оторвана правая рука, левая нога и ранение брюшной полости. Поступила она в шоке, тяжёлая, практически без пульса, без давления, сразу две бригады её оперировали. Формировали культи, останавливали кровотечения, старались оперативно оказывать помощь, мы были госпитальная база, от и до, чтобы все вопросы были решены. Потом хирургическая бригада оперировала ей ранение кишечника и большого сальника. Она две недели была на границе жизни и смерти, но в конечном итоге выжила. Прихожу на обход, а она мол, я жить не хочу, никому не нужна, руки нет, ноги нет, я буду обузой, хочу умереть. Мы её уговаривали долго, а потом вспомнили и спросили её: "У вас внуки есть? Вот живите ради внуков". И потом прошло время, где-то год и она к нам приехала уже с протезами. Благодарила всех и своих внуков: " Спасибо, что есть внуки, я живу для них!".
Были и пленные украинцы, мы их тоже оперировали и спасали. Вот, например, в моей семье во время Великой Отечественной был такой момент. Готовились к форсированию Днепра и никак не могли взять языка, а потом взяли, но он был ранен в грудную клетку. Его привезли, мой отец-врач его принимал. Немец ни в какую, я, мол, не дамся оперироваться, а отец сказал, если бы я встретил тебя в поле или на улице, то убил бы, а здесь я тебя спасу. И он его спас. Для нас медиков не бывает разграничений, всё настолько сложно. И то, что происходит – дикость, враги те, кто всё это запустил. Как всё было сделано – тонко, умно и подло. А люди с автоматами – просто пушечное мясо.
